***

   Московский вечер как всегда полон яркими огнями витрин, улицы живут спешащими людьми, вот оно царство суеты и бытовых проблем. Вся эта картина отличается от обычного муравейника лишь тем, что там они трудятся на совместное благо, а здесь каждый сам за себя.
  Автобусы, набиваясь битком, один за другим разъезжаются по отдаленным уголкам необъятной Москвы. Они исполнены жизнью, там бурно кипят беседы о прошедшем дне: кто, где и когда был не прав. Кто-то едет домой: к семье, к очагу своей жизни, кто-то в кабак залиться и посетовать на жизнь. А кто-то, просто вернется в свою квартиру, посмотрит на пустую кровать, в одиночестве поужинает, обратит внимание на то, что в ванной всего одна зубная щетка, на вешалке висят лишь его вещи, заплачет в пустоту и уснет, обняв свою единственную спутницу – грусть.
   Но вот во всем этом круговороте спешки, мы видим двух людей, которые обнявшись, неподвижно стоят. У обоих на лицах печальные маски, они последний раз вместе, они застыли в мгновении воспоминаний, они сейчас там где им вместе было хорошо, где их ни что ни могло разлучить. Они оба плачут, почти беззвучно лишь изредка всхлипывая и вновь умолкая, им обоим столько хочется сказать, столько они еще не договорили, не высказали, не признались друг-другу. Слова комом застревают в гортани, так и не вырвавшись наружу, так и оставшись тяжелым грузом в душе.
  На горизонте показался ее автобус. Она что есть мочи прижалась к нему и не в силах больше сдерживаться зарыдала навзрыд. Автобус подъехал, она отпрянула от него, отвернулась в сторону и не сказав ни чего пошла к автобусу. Вступив на первую ступеньку она обернулась, по ее щекам текли слезы, слезы обиды, слезы раскаянья, губы прошептали: Я тебя люблю, прости если можешь – и казалось было что она передумала и хотела уже вернуться в его объятья, но все сметающая толпа протолкнула ее в глубь автобуса. Двери закрылись, машина двинулась, он закурил сигарету, первую за последние три года, прокашлялся и уставился в даль, туда где скрылся автобус, туда, куда увозили его жизнь, надежды, мечты. Весь жизненный план стал в одночасье ни чем. Он стоял, курил, смотрел в след ей, а вокруг народу становилось все меньше, все потихонку затихало. Наступала ночь.